Наследники Скорби (СИ) - Страница 32

"Хорошие" сверлили друг друга глазами, не замечая девушку. Донатос играл желваками, а Плян стиснул зубы так, что даже со стороны казалось — вот-вот челюсть сведет.

— Куда хочешь ее девай, но чтоб я больше не видел. Пришибу и упокаивать не стану, — пригрозил колдун и, круто развернувшись, пошел прочь.

Девушка же горячо зашептала Поляну, потирая свое все еще горящее ухо:

— Ты не серчай на него, не серчай! Не со зла он, а как дите малое — не разумеет что творит.

— Как же, не разумеет, — проворчал сторожевик, глядя в спину колдуну. — Пойдем, горе, к лекарям тебя отведу да в трапезную, есть, поди, хочешь?

— Нет, нет, хороший мой, куда ж я пойду, а свет-то мой ясный как же? — испугалась и засуетилась дурочка.

— Не лезь ты к нему, — устало вздохнул обережник. — Да и вообще ни к кому не лезь. Тут парни одни. Обидят еще.

Но блаженная замахала на него руками:

— Да кто ж меня тронет, кому я нужна…

Подталкивая скаженную в спину, Полян кое-как привел ее в Башню целителей. В лекарской перебирал склянки с настойками обезображенный одноглазый лекарь. К нему-то колдун и подтолкнул озирающуюся подопечную.

— Мира в дому, Ихтор. Глянь девку. У оборотней в логове нашли. Может, удастся рассудок ей вернуть?

— Мира в пути, Полян, — отозвался крефф, с любопытством глядя на находку.

— Ой, чудно как, — Светла расплылась в широкой улыбке. — Тебе рысь отметину этакую оставила, а ты сестру ее молодшую на груди пригрел. Ой, чудно…

Мужчина от слов дурочки оторопел:

— Ты откуда знаешь, что кошка у меня есть?

Блаженная заулыбалась и шагнула к креффу:

— Так, вон, шерсть к рубахе прилипла, — с этими словами она сняла с рукава обережника клок Рыжкиного пуха.

— А про рысь с чего взяла? — подозрительно спросил лекарь.

— Так волк зубами рвет, не когтями, а у медведя лапы здоровше, — простодушно ответила скаженная и добавила совершенно неожиданное. — Красивый ты.

— Чего-о-о? — брови Ихтора — уцелевшая и вывернутая шрамом — сошлись на переносице, отчего лицо с развороченной глазницей стало еще безобразнее.

— Говорю, сердце доброе у тебя. Разве ж злодей какой станет с кошкой возиться?

— Ах, доброе… — протянул целитель, усмехаясь.

Девушка беззаботно кивнула и вдруг посерьезнела:

— Доброе. Но к злу привычное.

Полян прыснул. Крефф усилием воли спрятал улыбку. Дурочка не заметила, что мужчин рассмешил ее лепет, и продолжила:

— Хороший ты. Но свет мой ясный — лучше.

Лекарь недоуменно посмотрел на сторожевика, и тот пояснил с усмешкой:

— Донатос свет ее.

Ихтор закашлялся, а когда успокоился, поманил девушку к себе. Мягко надавил на плечи, вынуждая сесть на лавку, и принялся ощупывать кудлатую голову.

— Где вы это чудо отыскали-то?

Полян вздохнул:

— На оборотней ходили. Стаю возле Дубравки нашли. Всех побили: псицу, кобеля, переярков нескольких да щенков с прибылыми. Уж уходить хотели, когда ратоборец наш ее под меховой рухлядью нашел: трясется, плачет, ничего не помнит кроме имени. Куда ее девать-то было?

— Хм… — Ихтор поднял лицо девушки за подбородок и бесцеремонно раздвинул ей губы, пристально рассматривая ровные белые зубы. — Не оборотень.

Он потрогал пальцем клыки, вынудил Светлу, терпеливо сносящую его самоуправство, раскрыть рот, заглянул внутрь, затем пощупал что-то за челюстями:

— Не оборотень. Диво.

Обережник кивнул:

— Знаю, что не оборотень. Мы тоже всю ее общупали. Будь у девки отец или хоть братья старшие, пришлось бы Орду жениться, — и мужчина хохотнул.

— Видать, сожрать собирались, а она от страха умом оскудела, — протянул Ихтор.

Полян оживился:

— Ты не думай, она смирная, покуда ехали, худа не было от нее. Как ребятенок малый.

Ладони целителя охватило голубое сияние, скаженная, узрев такое диво, испуганно пискнула и подалась назад, отстраняясь.

— Тихо, тихо, не бойся, — зашептал крефф. — Дай погляжу, что с тобой.

Девушка глубоко вздохнула, зажмурилась и словно окаменела, перетерпевая льющийся на нее Дар.

Лекарь отнял руку.

— Не помочь ей, Полян. Рассудок тьмой скован, как завесой. И Даром не пробиться. Прежде я этакого не видел. Но ты прав — злобы в ней нет.

— Так, может, оставишь ее пока у себя? А то Донатос пришибить грозился, — сторожевик с надеждой посмотрел на мужчину.

Тот в ответ кивнул:

— Пусть пока остается. К вечеру придумаем, куда ее отправить, может на поварню, может в конюшню. А пока, вон, с Рыжкой поиграется.

— Правда что ль кошка у тебя? — изумился Полян.

— Ага, — кивнул целитель.

— Ну, вот одна за другой присмотрит, — обрадовался сторожевик. — И тебе спокойнее будет, Светла животину не обидит. Правда ж, Светла?

— Не обижу, дяденька, — кивнула скаженная. — Только некогда мне с кошкой играться, свет-то мой ясный как без пригляда?

— А чего за ним приглядывать? — подивился одноглазый лекарь.

— Как чего? — всплеснула руками дурочка. — Заморенный, на просвет всего видать. Да и душа болит у него. Ой, как болит, дяденьки.

— Была б она у него, — пробурчал Ихтор.

Светла от этих его слов посуровела и нравоучительно заметила:

— Душа, пригожий мой, у всех есть. Только болит она у всяк по-разному, — девушка посмотрела на креффа со строгостью и закончила: — А у него она больше вашего болит, потому как измученная вся.